Ошаканская битва

Ошаканская битва
Русско-персидская война 1826—1828
Дата 17 августа 1827 Место Восточная Армения Итог Снятие осады Эчмиадзинского монастыря, Предотвращение вторжения персидской армии в Грузию
Противники
Российская империя	Персидская империя
Командующие
Красовский	Аббас-Мирза Хусейн-хан
Силы сторон
* 2300—3000 12 орудий	* 30 000 в том числе: кавалерии: * 15 000 пехоты: * 10 000 войско эриванского сардара 22—24 орудия
Военные потери
* 1155 из них: убито: * 2 штаб-офицера * 4 обер-офицера * 679 нижних чинов ранено: * Комотряда (Красовский) * 1 комполка * 3 штаб-офицера * 13 обер-офицеров * 318 нижних чинов пропало без вести: * 134 весь провиант	* 3000—3500 (британские источники, основываясь на персидских данных, указывают: * 300—400)

Ошаканская битва (арм. Օշականի ճակատամարտը) 17 августа 1827 года, также известная, как Аштаракская битва^[1] — произошла в ходе Русско-персидской войны 1826—1828 гг. между армией наследника персидского престола Аббаса-Мирзы и русским отрядом генерал-лейтенанта Афанасия Красовского.

В августе 1827 года персидская армия вторглась в Восточную Армению и, соединившись с войсками Эриванского сардара Хусейн-хана Каджара, осадила Эчмиадзинский монастырь. Находившийся в 35 верстах от Эчмиадзина русский войсковой отряд ген. Красовского, вместе с присоединившимися к нему армянскими и грузинскими добровольцами, выступил на помощь к осаждённому монастырю и, несмотря на десятикратное численное превосходство персидской армии,^[2] сумел пробиться сквозь заградительные кордоны противника, после чего в ту же ночь осада была снята.^[3]

На ход битвы в огромной степени повлияла стоявшая в тот день изнурительная жара^[4] и отсутствие водных источников на пути следования русского отряда. В значительной степени действия отряда сковывал обоз с провиантом. Колонны двигались под плотным артиллерийским и ружейным огнём неприятеля. Пока русский авангард «прокладывал себе путь штыками», арьергард отбивал неистовые атаки персиян с тыла. Противник, заняв выгодное расположение, наносил по русскому отряду фланговые удары. Участник того сражения декабрист Е. Лачинов^{[П 1][с 1]} в своих записках писал:

Сильно действовала артиллерия неприятельская, но битва сия и по всем отношениям может быть причислена к битвам жестоким, особенно взявши во внимание несоразмерность сражающихся сил и положение наше. В один этот день мне удалось видеть все ужасы браней: огнестрельные орудия всякого рода, даже неупотребляемые в Европе, были обращены на нас, но истребление, ими производимое, не могло сравняться с тем, когда на изнуренных воинов наших бросились свежие толпы наездников, когда в ручной вступили бой и засверкали в глазах наших кинжалы их и засвистали над головами сабли.[5]

Памятный обелиск русским воинам-освободителям, павшим в Ошаканской битве

Успешному проходу отряда Красовского способствовало грамотное действие русской артиллерии. Заняв наиболее выгодные высотки, орудия, под прикрытием стрелков, насколько могли, сдерживали атаки неприятеля. Ожесточение персиян доходило до того, что, несмотря на тяжёлые потери от картечного и ружейного огня, они врезались в ряды русской пехоты, которая штыками отбрасывала неприятеля назад.^[6][7][8]

По сообщению В. А. Потто:

Эчмиадзин со своей стороны переживал во все время боя минуты страшного сомнения. Один из монастырских иноков, отец Иосиф, сидел на колокольне и с ужасом следил за тем, как две тысячи русских воинов бились, окруженные тридцатитысячной армией самого Аббаса-Мирзы.[9]

Находившийся в то время в Эчмиадзине архиепископ Нерсес Аштаракеци (будущий Католикос всех армян), держа в руках монастырскую реликвию — «Римское копьё, обагрённое кровью Христа» — молился за победу «Русского воинства».^[10][11][12]

В 1833—1834 гг. по инициативе католикоса Епрема I Зорагехци и архиепископа Нерсеса Аштаракеци на средства монастыря и местных жителей в 4 километрах от Эчмиадзина был построен памятник воинам, павшим 17 августа 1827 года.^[13][14]

19 апреля 2011 года состоялось торжественное открытие Ошаканского памятного комплекса «русским воинам-спасителям Первопрестольного Эчмиадзина, павшим в Ошаканской битве 1827 года».^{[с 2]}

Предпосылки

Снятие осады Эривани Красовским

15 июня для осады Эривани прибыла 20-я пехотная дивизия под командованием ген. Красовского. Лето 1827 года было чрезвычайно жарким и засушливым.^[12] Температура доходила до 43 °R жары на солнце и 33 °R в тени.^[15] Местный климат способствовал распространению массовых болезней среди солдат, недавно прибывших из России.^[16][17] Лихорадки и вспыхнувшая эпидемия дизентерии оставили боеспособными не более 4000 бойцов.^[18] Так, в августе Паскевич рапортовал Николаю I, что жара продолжалась, подножного корма не было, лошади были изнурены, а ⅓ войск находилась в госпиталях. В полках из 1800 человек в строю оставалось около 1000^[19] (за исключением гвардии, в которой число больных составляло не более 200 человек, а 900 оставалось под ружьём).^[20] Ввиду сложившейся обстановки, было принято решение — снять осаду Эривани и до наступления осени отойти в горы.

Причиной снятия осады также было и то, что транспорт с провиантом и осадными орудиями ожидался не раньше августа.^[12]

В ночь на 21 июня дивизия снялась с осадных позиций и отступила к Эчмиадзинскому монастырю. В обители был устроен госпиталь для больных солдат. На трёх монастырских башнях установили по одному полевому орудию. 24 июня около 2000 солдат приступили к заготовке провианта — вокруг монастыря косили траву, жали пшеницу и ячмень, заготавливали дрова.

30 июня Красовский отошёл к Баш-Абаранской возвышенности и стал лагерем при урочище Дженгули, перед уходом снабдив достаточным количеством провианта монастырь и оставив в нём батальон Севастопольского пехотного полка (до 500 штыков), 5 орудий, конную сотню из армянской добровольческой дружины,^[21] попросивших Красовского остаться для защиты монастыря^[22] и 700 больных солдат.^[23]

Осада Эчмиадзинского монастыря Хусейн-ханом

Эриванский сардар Хусейн-хан Каджар, узнав, что в Эчмиадзинском монастыре находился всего один батальон Севастопольского полка, предпринял попытку захватить монастырь и 3 июля 4000 кавалерии (по другим данным 500)^[24] и два батальона сарбазов (2000 чел.) с двумя орудиями^[25][26] вышли из Эривани и на следующий день осадили монастырь. На отлогостях горы Алагеза, напротив русского лагеря, расположился отряд карапапахской конницы в 1000 человек под предводительством Наги-хана для слежения за действиями отряда Красовского.^[27]

Комендантом эчмиадзинского гарнизона на тот момент был пожилой артиллерист 20-й дивизии, штаб-офицер — подполковник Линденфельд. Сардар послал ему письмо, в котором уверял коменданта, что Паскевич с главными силами отступил от Нахичевани в Грузию и помощи эчмиадзинскому гарнизону ждать неоткуда, предлагая последнему покинуть монастырь. Со своей стороны, Хусейн-хан гарантировал свободный проход гарнизона в любую сторону, ручаясь за его безопасность. В противном случае — монастырь будет взят силой, и тогда никому не будет пощады.^[28]

Ответом на письмо был — пушечный выстрел с монастырской башни. Хусейн-хан вынужден был отодвинуть войска на безопасное расстояние и, окружив монастырь, блокировал все пути сообщения. Однако 5 июля нескольким местным армянам, всё-таки, удалось добраться до русского лагеря при Дженгули и сообщить Красовскому об осадном положении монастыря. Красовский тут же, снарядив два батальона с четырьмя орудиями, выдвинулся к Эчмиадзину. Карапапахский отряд известил Хусейн-хана о движении русских и сардар, сняв блокаду, отступил к Сардар-Абаду и делее ушёл в Эривань.^[29]

Вторжение Персидской армии Аббаса-Мирзы

Разведка

Персидское командование широко использовало шпионов и лазутчиков, в основном среди местного населения — армян, татар, персов… В основном это были маркитанты, торговавшие в русском лагере. Красовскому же, для получения сведений о противнике, чаще приходилось проводить рекогносцировки и кавалерийские разведки.

Причиной более слабой агентуры у русского командования были зверские пытки и казни персиянами русских шпионов или лазутчиков,^{[П 2]} в то время как выявленных персидских шпионов — высекали и, продержав некоторое время под стражей, выпускали, после чего последние имели возможность продолжить заниматься своим ремеслом. Однако, несмотря на это, обстоятельство, среди местного населения (в частности, армян) находились активные приверженцы России, оказывавшие «неоценимые» услуги русскому командованию.

В Эчмиадзине Нерсесом Аштаракеци была налажена система сбора информации о неприятеле. От него посылались лазутчики в Эривань и Сардар-Абад. Донесения главнокомандующему дублировались. Разведкой передвижения неприятеля занимался Казиар Арутюнов.^[30] Красовскому передавал ценные сведения племянник архиепископа Аштаракеци Педрос Маркаров.^[31] Последний сообщил 5 августа о вторжении персидских войск. То же известие было подтверждено прибывшим на следующий день из персидского лагеря армянским старшиной меликом Сааком Агамаляном, командовавшим армянской пехотой Эриванского сардара Хусейн-хана.^[32][33]

Сведения о противнике носили в русских штабах порой противоречивый характер. В случае, когда Красовский послал в главный лагерь у Кара-Бабы Паскевичу донесение о концентрации крупных сил персов вблизи своего лагеря, Паскевич отвечал, что, по имевшимся у него сведениям, в персидской армии произошёл бунт, а сам Аббас-Мирза был арестован и находился в Чорсе под стражей.

Красовский в дальнейшем писал:

Такое сведение во всех отношениях противное истине, служило для меня ясным доказательством, что в корпусной квартире вовсе не знали, что Аббас-Мирза со всеми своими силами стоит против меня в Эриванской провинции, и я должен был убедиться, что ни в каком случае не могу ожидать подкрепления.[34]

Вторжение

Собрав все необходимые сведения о русских, Эриванский сардар послал письмо Аббасу-Мирзе, в котором писал, что Эривань освобождена от блокады; русские, оставив в монастыре-Эчмиадзин множество больных и небольшой гарнизон, отступили в горы; отряд Красовского малочислен и состоит из молодых и неопытных солдат;^{[П 3]} нет ничего легче, как овладеть теперь Эчмиадзином, отбить осадную артиллерию, двигающуюся ещё в Безобдальских горах и, истребив Красовского, открыть дорогу в Грузию.^[27][35][36]

4 августа армия Аббаса-Мирзы (15 000 кавалерии и 10 000 пехоты)^[37][38] вторглась в Эриванскую провинцию, а 8 августа заняла д. Аштарак, между Эчмиадзином и русским лагерем при Дженгулях. Убедившись в неприступности русских позиций на Баш-Абаранской возвышенности, Аббас-Мирза отвёл свои войска к Ошакану и стал лагерем.

Во главе армии находились сын Фетх-Али-шаха — Али-Нага-Мирза Казбинский и сын царя Кахетии Ираклия II — царевич Александр.^[33]

Цель вторжения

Предполагалось захватить Эчмиадзинский монастырь. Затем обходным маршем через Гюмри вторгнуться в Грузию и разрушить до основания Тифлис,^[12] после чего — через Елизаветполь и Карабахскую провинцию по Худоперинскому мосту или через Асландузский брод перейти Аракс и вернуться в Азербайджан.^[39]

При появлении персидской армии в тылу главных сил русских, главнокомандующий на Кавказе И. Паскевич был бы вынужден отказаться от похода на Тавриз.

Красовский так оценивал действия Аббаса-Мирзы:

Все это Аббас-Мирза легко мог исполнить, ибо не встретил бы нигде более одного батальона для защиты в течение десяти-пятнадцати дней; и тогда все наши войска, находившиеся в главных силах при Кара-Бабе, в Дженгули и вообще в Эриванской и Нахичеванской провинциях, должны были бы, необходимо, претерпев бедствия без продовольствия, возвратиться в Грузию и там искать оного для своего спасения...[39]

Однако планы Аббаса-Мирзы стали известны генерал-адъютанту Н. Сипягину, который тут же перебросил две роты 41-го егерского полка из Цалки в Башкичет, а в Гюмри были переведены рота Тифлисского гренадерского полка с двумя орудиями и 1-й батальон Севастопольского пехотного полка из корпуса ген. Красовского.

Первые столкновения

Военный лагерь

Утром 10 августа со стороны р. Абарани перед русским лагерем появились 2000 персидской кавалерии^[40]. Казачьи пикеты, маневрируя, сгруппировались до пятидесяти человек и отстреливались до подхода подкрепления. На помощь были высланы две казачьи сотни и два батальона пехоты с двумя орудиями. С прибытием подкрепления казаки, при поддержке пехоты, контратакой отбросили персидскую конницу. В бою был ранен саблей в ногу хорунжий Крюков.^[32]

В ночь на 13 августа^[40] персидская кавалерия скрытыми ущельями подошла с нескольких сторон к русскому лагерю и с рассветом внезапно атаковала казачьи аванпосты. Однако казаки сумели продержаться до прибытия пехоты, после чего персы были отбиты со всех направлений. В то время Красовский с генералом П. Трузсоном и 50-ю казаками проводили рекогносцировку по Эчмиадзинской дороге. Опасаясь за командующего отрядом, из лагеря в его сторону выдвинулся пехотный батальон с одним орудием. В ущелье горы Карны-Ярых Трузсон с пятью казаками, шедшие впереди разведотряда, издали заметили засаду и остановились. В то место ежедневно ходил казачий разъезд для получения информации путём телеграфа об обстановке в Эчмиадзинском монастыре. Около 500 персидских всадников, поняв, что их обнаружили, кинулись в погоню за отрядом, но через несколько вёрст, увидев приближение батальона русской пехоты, повернули назад.

В тот же день из лагеря Красовского заметили движение крупных сил персов в сторону Судагента, откуда в то самое время должен был прибыть из главного лагеря в Кара-Бабе от Паскевича тифлисский военный губернатор Сипягин. Красовский тут же выступил в данном направлении с двумя батальонами пехоты и четырьмя орудиями на помощь Сипягину. На Судагентской дороге последний действительно был атакован персидской конницей, но высланный за день до того батальон севастопольского полка, для встречи губернатора, сумел отбить все атаки неприятеля.

Между горой Алагезом и русским лагерем появились до 4000 персидской конницы. Красовский выступил против них с двумя батальонами пехоты, до 50-ти человек борчалинской (татарской)^[41] конницы, двумя орудиями при казаках и отделением конгревовых ракет.^[42][23]

Осада Эчмиадзинского монастыря

15 августа часть персидской армии — под командованием Юсуф-хана (Юсуп-хана)^[43], Зограб-хана и Топчибы^[23] — осадила Эчмиадзин.

На предложение Юсуф-хана сдать монастырь, комендант ответил лаконично: «Не сдам».^[44] Тогда Юсуф-хан попытался склонить Линденфельда на шахскую службу, обещая всевозможные привилегии.^{[П 4]} Персидские сановники не скупились на посулы. Линденфельд отвечал:

«Русские собой не торгуют, а если монастырь персиянам нужен, то пусть они войдут в него как честные воины, с оружием в руках».^[44]

Юсуф-хан отправил архиепископу Нерсесу письмо следующего содержания:

«Если ты добровольно не отворишь ворота, то я окружу монастырь всей артиллерией, пушками, мортирами — и разорю его до основания. Тогда, Нерсес, грех будет лежать уже на твоей душе».^[44]

Нерсес дал ответ:

«Обитель сильна защитой Бога, попытайся взять ее…»^[44]

Утром 16 августа персидская артиллерия начала интенсивный обстрел монастыря. Орудийная канонада была слышна в русском лагере при Дженгули, что в огромной степени беспокоило Красовского.^[45] Связь с русским лагерем была прервана. Несколько армян и татар, пытавшихся пробраться из лагеря в Эчмиадзин и из Эчмиадзина в лагерь, были схвачены персами. Двум из них выкололи глаза, двум отрезали носы и уши, а несколько человек из них пропали без вести. Однако некоторые сведения Красовский получил от четырёх перебежчиков из персидского стана. Беглые сарбазы сообщили, что эриванский сардар дал слово Аббасу-Мирзе поднести ему через два дня ключи Эчмиадзина, а Аббас-Мирза, со своей стороны, обещал сардару подарить для Эриванской крепости всю русскую осадную артиллерию. Эти известия вскоре подтвердились и меликом Сааком Агамаляном, подробно описавшем план действий персидской армии.

Адъютант предоставил Красовскому провиантскую ведомость, согласно которой, продовольствие в монастыре было на исходе.^[46][47] Последний тут же приказал сформировать на воловьих арбах транспорт с десятидневным провиантом.^{[П 5]}

Выступление отряда Красовского к Эчмиадзину

16 августа в пять часов пополудни отряд был построен перед своими палатками. Красовский, объехав ряды, огласил приказ:

Ребята! Я уверен в вашей храбрости, знаю готовность вашу бить неприятеля. В каких бы силах он с нами ни встретился, мы не будем считать его. Мы сильны перед ним единством нашего чувства: любовью к отечеству, верностью присяге, исполнением священной воли нашего государя. Помните, что строгий порядок и устройство всегда приведут вас к победе. Побежит неприятель — преследуйте его быстро, решительно, но не расстраивайте рядов ваших, не увлекайтесь запальчивостью. У персиян много конницы; потому стрелкам не отходить на большие дистанции и, в опасных случаях, быстро собираться в кучки. Вас, господа офицеры, прошу иметь за этим строжайшее наблюдение. Надеюсь, ребята, что мои желания исполнятся в точности, что порядок, тишина и безусловное повиновение будет для каждого из вас святой и главной обязанностью. — Приказ генерала Красовского № 40 от 16 августа 1827 года.[48]

Солдаты, сняв головные уборы, коленопреклонно произвели напутственное молебствие. Офицеры, приложившись к кресту, встали на свои места. Священник Севастопольского пехотного полка о. Тимофей Мокрицкий, окропив знамена и отряд святой водой, громогласно обратился к солдатам:

Братцы! Не устрашитесь многочисленности врагов ваших. Многочисленность их прославит только мужество ваше, доставит вам еще большие лавры и почести. Всемогущий Бог, сильный и в малом числе своих избранных, истребит многолюдные полчища врагов, не ведающих святого имени Его. Вооружите же, православные воины, крепкие мышцы ваши победоносным русским мечом, дух — храбростью, сердце — верой и упованием на Бога, помощника вашего и Той сохранит и прославит вас![49]

В лагере при Дженгули оставались батальон Крымского пехотного полка, полроты пионер и 10 орудий под командованием ген. П. Трузсона.

Состав отряда Красовского

Сводный походный отряд составляли:

• Батальон Крымского пехотного полка
• Батальон 39-го егерского полка
• Сводный батальон составляли:
  • две роты 40-го егерского полка
  • рота пионер
  • 80 человек Севастопольского батальона
  • 60 человек пешего грузино-армянского ополчения
• 40-й егерский полк (имел в каждом батальоне по 3 роты)
• Донской казачий Андреева полк
• Донской казачий Сергеева полк (Общая численность двух казачьих полков составляла 500 человек)
• 1-я Конная сотня армянской добровольческой дружины^[17] (пополнила казачьи полки)

Артиллерия:

• 4 батарейных орудия
• 6 лёгких орудий 20-й артиллерийской бригады
• 2 конно-казачьих орудия^[40][50]

Численность отряда Красовского

Источник	Год	Численность
Гурьянов И. Г.	1831	3000[51]
Зубов П. П.	1837	до 2500[52]
Monteith W.	1856	до 3000[53]
Казбек Г.	1865	3000[54]
Андреев В.	1876	2500 или 3000[55]
В. А. Потто	1888	до 2800[56]
Лацинский А. С.	1891	до 2500[57]
Бобровский П. О.	1895	до 2000[58]
Baddeley J. F.	1908	2300[59]
ХУВД	1911	2800[40]
Григорян З. Т.	1959	2500[60]
Нерсисян М. Г.	1975	до 2800[17]
Шишов А. В.	2007	ок. 2500[61]
Тунян В. Г.	2007	3000[23]
Хачикян А. Э.	2009	3000[3]

Нетрадиционную версию, противоречащую вышеприведённым источникам, в 1969 году выдвинул военный историк Х. М. Ибрагимбейли. По его сообщению в отряде Красовского, кроме уже упомянутых сил, находились ещё 5000 азербайджанской иррегулярной конницы. Обосновывая данное утверждение, Ибрагимбейли писал, что «отряд в 2800 человек при всех условиях, не в состоянии был бы одолеть 30-тысячный вражеский корпус, усиленный 22 орудиями», а «дворянско-буржуазная историография царской России не упомянула о участии в составе русских войск азербайджанской конницы, грузинской и армянской пеших дружин».^[62] Однако, вопреки данному мнению, документы указывают на присутствие в походном отряде Красовского к Эчмиадзину двух последних, а борчалинская конница упоминается в Алагезском сражении 13 августа того же года.^[⇨] Кроме того последующие обвинения Паскевичем Красовского, по поводу выступления последнего «не более как с 4-мя батальонами к Эчмиадзинскому монастырю», не имели бы под собой почвы.

Ход битвы

Первый переход

К вечеру 16 августа отряд Красовского поднялся на одну из возвышенностей и увидел вдали персидское войско, которое при виде русского отряда пришло в движение. Конные разъезды спешили в главный лагерь, чтобы сообщить о появлении русских. Тем временем отряд Красовского спустился в долину и к девяти часам вечера в боевом порядке стал на ночлег близ селения Сагну-Саванга.

Ранним утром 17 августа русский отряд двинулся по горной дороге, представлявшей собой каменистую, с крутыми спусками, безводную местность. Несмотря на раннее утро, уже стояла знойная жара. Во время движения стали ломаться повозки и солдатам часто самим приходилось помогать тащить гружёные арбы. К 7 часам утра казачьи сотни и первая колонна с двумя конными орудиями поднялись на скалистую возвышенность между селениями Ушаган (Ошакан) и Аштараком и остановились на привал в ожидании арьергарда с провиантским обозом. С возвышенности Красовский, в окружении штабных офицеров, в подзорную трубу осмотрел местность. Со стороны Аштарака персидские силы форсировали речку Абарань (Касах). До 10 000 пехоты,^[63] выстроившись в три линии, преграждали эчмиадзинскую дорогу, примыкая левым флангом к Абарани. Конница и артиллерия занимали все близлежащие высоты. Главные батареи были установлены на Ошаканской возвышенности противоположного берега, откуда простреливался длительный участок пути, ведущего к Эчмиадзину, и подступы к реке — единственному водному источнику.^[64]

На каменистом холме, прилегавшем к дороге, появилось до трёхсот персидских всадников. Спешившись, они укрылись за камнями и открыли ружейный огонь по отстающей колонне с обозом. Взвод егерских стрелков тут же атаковал неприятеля и последний покинул позиции прежде, чем егеря взобрались на холм. С возвышенности Красовский, в окружении штабных офицеров, в подзорную трубу разглядывал местность.^[65][64]

Тем временем до 5000 персидской конницы двумя колоннами вышли из глубокой рытвины и стали на дороге перед русским отрядом, но после орудийного выстрела отступили к высотам по левой стороне от дороги.^[66][64]

Отряд Красовского продолжал стоять на месте в ожидании отстающих колонн. Аббас-Мирза расценивал медлительность русского отряда, как нерешимость идти вперёд и, чтобы выманить его спуститься с горы, инсценировал отступление, отведя пехоту к реке и спрятав её в глубокой балке.

Красовский разгадал цель данного манёвра, сказав офицерам: «Каков Аббас-Мирза!».^[67] От возвышенности, на которой находился русский отряд, дорога к Эчмиадзину проходила по ущелью меж двух невысоких возвышенностей, в котором Аббас-Мирза планировал запереть отряд Красовского и истребить его перекрёстным огнём. Отступление влекло за собой потерю Эчмиадзина — в данной обстановке Красовскому пришлось принять сложное решение и он приказал идти вперёд.^[68]

Не имея возможности пройти ущелье через дефиле развёрнутым фронтом, Красовский выдвинул отряд в следующем порядке:

• В авангарде по обе стороны дороги шли по две роты батальона 39-го Егерского полка при четырёх орудиях (с правой стороны — два батарейных, с левой — два лёгких орудия).
• Далее в том же порядке по обе стороны дороги следовал Крымский батальон, по два лёгких орудия с каждой стороны.
• В центре тянулся обоз, прикрываемый справа — Сводным батальоном, слева — Казачьими сотнями.
• В арьергарде шёл 40-й Егерский полк при двух батарейных и двух лёгких орудиях.^[69][70]

Бой в ущелье

После непродолжительного отдыха, отряд спустился в ущелье. Персияне, пропустив мимо себя колонны, атаковали русский арьергард.

Как только передовые колонны русского отряда поравнялись с Ошаканской возвышенностью, с неё по русскому отряду был открыт огонь из четырёх 12-футовых орудий.^[69] В то же время крупные силы персиян начали наседать на левый фланг русского отряда, чтобы не дать последнему возможности уклониться от огня батарей с правого берега Абарани. Русские орудия вели ответный огонь, прикрывая колонны, которые «безмолвствуя» двигались вперёд.

К тому времени, когда отряд Красовского вышел из-под огня главных батарей, обстреливавших его на протяжении 17-ти вёрст,^[20] персияне успели вброд через Абарань перетащить шесть орудий и установить их на скатах между рекой и дорогой на Эчмиадзин. При появлении русского отряда, по нему из тех орудий был открыт частый огонь, однако в том месте, где дорога проходила выше расположения персидских орудий, ядра последних перелетали русский отряд и наносили урон, расположенной на левосторонних высотах, своей кавалерии. По словам участника того сражения, находившегося в арьергарде, капитана Соболева:

«…Казалось, что сии орудия защищали левый фланг наших колонн».^[71]

В то же время 8 персидских орудий стали наносить артудары с тыла и с левого фланга, акцентируя удары по русской артиллерии и обозу.^[71][72]

Выход из ущелья

Укрывавшиеся в балке до 10 000 персидской пехоты выдвинулись в сторону высоты, находившейся перед выходом из ущелья. К той же высоте по левой стороне от ущелья, чтобы замкнуть кольцо окружения, устремились на соединение с пехотой и 5000 персидской кавалерии.^[73] Чтобы не допустить соединения неприятеля, две головные колонны 39-го егерского полка с шестью орудиями устремились на командную высоту и сумели взбежать на неё раньше неприятеля. Орудийным и ружейным огнём егеря рассеяли ряды персидской кавалерии, которая вынуждена была отступить назад. Пехота остановилась сама, однако через некоторое время возобновила атаку на русские колонны.^[74]

Бои персиян с русским арьергардом

Между тем, крупные силы персиян усилили натиск на русский арьергард. С возвышенностей, занятых неприятелем по обеим сторонам от ущелья, по русским частям вёлся постоянный огонь. Из Аштарака по каменному мосту через Абарань перешёл трёхтысячный кавалерийский отряд персов и поддержал атаку пехоты на русский арьергард.^[75] Два лёгких русских орудия, двигавшихся между замыкающими колоннами 40-го Егерского полка, картечным огнём наносили неприятелю ощутимый урон, однако персияне раз за разом продолжали производить яростные атаки. Егеря беспрерывно вели ружейный огонь, а при приближении неприятеля вплотную, вступали с ним в рукопашную схватку. По словам В. А. Потто: «Мужество солдат сорокового полка превосходило всякое представление», а, остававшиеся четыре версты до Эчмиадзинской равнины, для 40-го полка и артиллерии, действовавшей с ним, «были поистине ужасны».^[76] Участник того сражения М. Соболев писал, что: «40-й егерский полк превосходил всякую меру храбрости».^[77] Красовский, предполагая, что основные силы Аббас-Мирзы должны будут встретить его отряд перед монастырём, не мог выделить арьергарду подкрепления из передовых колонн.^[78]

В 1-й батарейной роте был тяжело ранен фейерверкер Осипов. Неприятельское ядро перебило ему левую руку выше локтя и нанесло тяжёлую контузию в бок. Когда товарищи подняли Осипова, чтобы положить его на повозку, то последний, придя в сознание, отказался от данной услуги, заявив:

«Лучше желаю умереть подле своего орудия».^[79]

Держа правой рукой висевшую на одной коже левую, Осипов продолжал идти до самого Эчмиадзина.^{[П 6][80]}

К 12 часам, после пятичасового сражения без воды под палящим солнцем, солдаты начинали обессилевать и изнемогать от жажды. Егеря «сбивались в кучки» и, отстреливаясь, погибали под перекрёстным огнём неприятеля. При этом потери 40-го полка, с каждым шагом, становились всё значительнее.^[81][78]

Видя бедственное положение 40-го Егерского полка, Красовский всё-таки решил подкрепить арьергард Крымским батальоном и сам повёл его в штыковую атаку, чтобы дать время остальным уйти за обозами. Тем временем орудия брались «полумертвой прислугой» за передки и отступали до следующей позиции.

До Эчмиадзинской равнины

Порядок передвижения русского отряда

Заняв командную высоту, при выходе из ущелья, русские передовые колонны вели огонь по неприятелю, прикрывая подход следующей колонны, которая, взойдя на высоту и сменив на орудиях первую, продолжала огонь, прикрывая подход следующей и движение вперёд первой. В дальнейшем орудия закатывались на скалистые пригорки, по сторонам от дороги, и, произведя два-три выстрела, выдвигались дальше.^[77] В данном порядке отряд Красовского преодолевал и последующие высоты.

Остававшиеся четыре версты до подножия горы, за которой начиналась Эчмиадзинская равнина, были более каменистыми и овражистыми. Артиллерия, прыгая по камням, передвигалась с трудом. От лошадей шёл густой пар. У гужевых повозок трещали оси и ломались колёса. Солдатам приходилось одновременно вести бой и зачищать пути от подбитых и развалившихся повозок с провиантом.

Усталость солдат доходила до буквального изнеможения. Орудийные расчёты, вследствие потерь, были недостаточно укомплектованы для полноценных действий артиллерией.^[82] Многие канониры с артиллерийским инвентарём в руках падали под собственные орудия или облокотясь на камень, равнодушно отдыхали под артиллерийским и ружейным огнём неприятеля.^[83]

Действие двух орудий Соболева (1)

На одном из тяжёлых спусков, в опасном положении оказались два орудия 3-й легкой артиллерийской роты под командованием командира батареи капитана Соболева, которые прикрывали движение колонн. Орудия находились под плотным картечным и ружейным огнём с разных сторон. Опасаясь тяжёлых последствий, Красовский направился к тем орудиям, чтобы своим присутствием ободрить артиллеристов, но был удивлён, когда его встретил в полном присутствии духа «веселый и сияющий» капитан Соболев. На приказание — «Не отступать ни в коем случае», Соболев отвечал:

«Будьте спокойны, ваше превосходительство! И двадцать персидских орудий меня не собьют!»^[84]

После чего, последний продолжал вести картечный огонь, нанося атакующим персиянам ощутимый урон и, потеряв большую часть своих людей, отступил от позиции, только после прохода замыкающих колонн и получения на то приказа.^[85] В дальнейшем Красовский писал:

« …Капитан Соболев, прикрывая с двумя орудиями трудный спуск, явил знаки мужества и неустрашимости, достойные удивления».[86]

Бой за подбитое батарейное орудие

На одном из бугров, по левую сторону от дороги, у русского батарейного орудия, прикрывавшего движение арьергарда, ядром была раздроблена ось. Заметив это, персияне крупными силами устремились к подбитому и бездействующему орудию, открыв шквальный картечный и ружейный огонь, чтобы отогнать прикрытие и захватить ценный трофей. Русская стрелковая цепь не выдержала напора атакующих масс неприятеля и была опрокинута. Персияне уже занимали вершину в 50-ти шагах от орудия. Красовский, заметив смятение утомлённых егерей, сам бросился к орудию, чтобы вдохновить «оробевших» солдат. Находившийся при том орудийном расчёте командующий артиллерией гвардии полковник Я. Гилленшмидт обратился к Красовскому:

«Ваше превосходительство! Я вас прошу, оставьте меня с орудием на жертву, но не подвергайтесь сами столь очевидной опасности. Будьте уверены, что мы сделаем все возможное, чтобы спасти орудие».^[87][88]

Красовский ответил, что останется с ними и, приказав двум ротам 40-го полка под командованием майора Щеголева: «Не уступать ни шагу», крикнул резерву:

«Ребята! Спасайте пушку! За мной! Вперёд!»^[83][89]

С криками: «Ура!», солдаты устремились вслед за Красовским в штыковую атаку на превосходящие силы неприятеля и, после кровопролитного боя, сумели остановить атаку персиян. В той битве едва не погиб сам Красовский. Под ним была убита лошадь и, когда генерал пересел на другую, осколком неприятельской гранаты ему раздробило правую ключицу и, почти в тот же момент, под Красовским была убита вторая лошадь. Адъютант Красовского штаб-ротмистр Врангель, тут же предложил генералу свою лошадь, но, так как адъютанту она была необходима для исполнения его обязанностей, Красовский отказался и принял лошадь, предложенную находившимся при 40-ом полку поручиком Пожидаевым.^[90] За то время, пока шла рукопашная битва, солдаты успели переставить орудие на запасной лафет. Из-за полученной раны, Красовский уже не мог самостоятельно залезть на лошадь и ему помогли это сделать егеря. В дальнейшем, Красовский говорил:

«Я старался скрывать невыносимую боль в руке и казаться спокойным, чтобы ободрять людей везде, где нам угрожала наибольшая опасность».[89]

Бой 1-го батальона 40-го Егерского полка

Тем временем у орудия 3-й лёгкой роты, находившегося при 1-ом батальоне 40-го Егерского полка, подошли к исходу боеприпасы, и персияне усилили натиск. Командир батальона майор Щеголев получил пулевые ранения в голову и ногу. О данной ситуации Красовскому вскоре доложил батальонный адъютант поручик Симановский. Красовский тут же направился к батальону и обнаружил солдат, оборонявшихся под перекрёстным ружейным и орудийным огнём неприятеля. Персияне уже находились в ста шагах. Красовский крикнул:

«Отчего не стреляют? Стрелять картечью!»^[89]

Находившийся при том орудии фейерверкер Коврыгин^[86] со спокойствием в голосе ответил:

«Ваше превосходительство! У меня осталось только два картечных заряда, и я храню их на крайний случай».^[89]

Красовский в дальнейшем говорил:

« Я готов был в ту же минуту обнять и расцеловать этого старого служаку».[91]

К орудию сразу был подвезён ящик с боеприпасами и картечным огнём персияне были отброшены за высоты. Орудийный расчёт покинул позицию после получения на то приказа.

Действие двух орудий Соболева (2)

Тем временем капитан Соболев с двумя лёгкими орудиями занял по левую сторону от дороги удобную позицию и открыл огонь по неприятелю, пытавшемуся сбить левую стрелковую цепь, прикрывавшую идущие колонны.

Красовский заметил, как часть персидской кавалерии с правой стороны пересекла дорогу и скрылась за гребнем по левой стороне от дороги. Генерал внимательно осмотрел поле боя и обнаружил, что в том направлении, куда устремилась персидская кавалерия, два лёгких русских орудия сильно выдавались вперёд и, с небольшим прикрытием в 35 человек,^[92] сдерживали атаки персиян. Красовский с 30 егерями устремился к тем орудиям и, прибыв на место, приказал сделать ещё по одному выстрелу и отступить, но к тому времени персидская кавалерия уже появилась в непосредственной близости от русской позиции. Значительно опередив свою кавалерию, в красном плаще и с красным знаменем, на холме приостановился некий персидский военачальник. Спешившись, Красовский повёл егерей к тому холму в штыковую атаку. Персияне, произведя несколько выстрелов по атакующим, повернули лошадей и поскакали по холмистому хребту, расположенному вдоль левого фланга русских колонн. Орудия Соболева произвели вслед уходившей кавалерии картечный залп, после чего их откатили на следующую возвышенность.^[93]

Рапортъ ген.-м. кн. Чавчавадзе гр. Паскевичу, отъ 21-го мая 1828 года, № 539.

Эриванской провинцiи дер. Нурни житель aрмянинъ Акоп Арютиновъ, служившiй топчiем (артиллеристом) въ войскѣ Аббаса-мирзы, во время сраженiя 17-го августа, замѣченъ былъ въ фальшивомъ направленiи пушечныхъ выстрѣловъ, такъ что оныя ударяли не въ Россiйское, а в Персидское войско.
Помянутый Арютиновъ узнавъ, что дѣйствiе его замѣчено, въ тоже самое время ушелъ с поля сраженiя, но имѣлъ несчастiе быть пойманным недалеко отъ Эчмiадзинскaго монастыря, и сардарь Эриванскiй Хусейн-ханъ выкололъ ему глаза и отрѣзалъ носъ, губы и пятки.
Варварство сiе, сдѣлавъ Арютинова на всю жизнь жалкимъ страдальцемъ, заставило и все его семейство терпѣть крайнiй недостатокъ въ пропитанiи. Положенiе Арютинова и поступокъ, за который онъ столько пострадалъ, въ особенности достойны милосердiя правительства, и я осмѣливаюсь предстательствовать у в. с. о назначенiи ему содержанiя, которое могло-бы предохранить семейство его от нищеты, имъ незаслуженной.^[94]

Персидское орудие Акопа Арутюнова

В самый разгар битвы один армянин, житель д. Нурни Эриваньской провинции, находившийся на персидской службе топчием (артиллеристом) — Акоп Арутюнов (Арютинов) навёл своё орудие в «фальшивом направлении» и открыл огонь по атаковавшим русские колонны персиянам.^[4][95] Действия Арутюнова вскоре были раскрыты и, заметив это, последний бежал с поля боя, но был пойман недалеко от монастыря. Эриванский сардар Хусейн-хан приказал выколоть Арутюнову глаза и отрезать нос, губы, уши и пятки. Последний, однако, остался жив и сумел добраться до монастыря.^{[П 7][9]}

Последняя возвышенность

Взойдя на последнюю возвышенность, за которой начиналась Эчмиадзинская равнина, Красовский приказал передовым колоннам занять позиции по флангам и пропустить вперёд колонны с обозом. Центральным колоннам, так же было, приказано заняв фланговые позиции, дождаться подхода, с трудом действующего арьергарда, и вместе с последним отступить на возвышенность. Меж тем персияне продолжали наносить фланговые удары. Когда русский отряд дождался подхода замыкающих колонн и начал спускаться в долину — справой стороны из-за скалистого бугра выбежала персидская пехота. Три русских орудия тут же были сняты с передков и открыли картечный огонь по неприятелю, после чего последний отступил обратно за высоты.

Персидская артиллерия, взойдя на последнюю возвышенность, остановилась. Усталость стала сказываться и в персидском войске. Пехота и артиллерия передвигалась уже с трудом. Кавалерийские лошади были загнаны.^[96]

Но, несмотря на это, персидская кавалерия усиливала натиск на левый фланг и тыл русского арьергарда, который своим расположением прикрывал неприятеля от русских батарей. По словам участника того сражения капитана Соболева:

Наши солдаты от совершенного изнеможения сил, одни стреляли изредка, другие едва могли нести ружья, а третьи падали без чувств на землю.[96]

Оценив данную ситуацию, персидские всадники врезались в русские ряды, но, несмотря на утомлённое состояние последних, персияне, неся тяжёлые потери, отступали обратно и, через небольшой промежуток времени, продолжали производить новые атаки.

На Эчмиадзинской равнине

Засада

В долине перед монастырём, для орошения лугов, пролегали каналы, питаемые из реки Абарани.^[96] Зная, что после 12-ти часового марша (из них 9 часов с боями) под палящим солнцем и без капли воды русский отряд испытывает неутолимую жажду, персидская конница засела в засаду напротив одного из каналов, пролегающего не далеко от дороги.^[4]

У водного канала

Отряд Красовского спустился в долину и стал в боевом порядке, дожидаясь стягивания арьергарда. Находившиеся на флангах стрелки и казаки получили приказ присоединиться к колоннам, однако большая часть первых, невзирая на опасность, бросилась к канаве с водой. Солдаты, откинув ружья, бросались в воду. Персидская конница, тут же, хлынула из засады на отделившихся от колонны солдат и принялась их рубить. По словам участника той битвы капитана Соболева:

«После удачи»
Верещагин В. В.

Солдаты охотнее расставались с жизнью, чем с глотком тёплой и мутной воды.[97]

Казаки, ввиду своей малочисленности, не смогли пробиться на помощь стрелкам. Персияне пленных не брали. Их всадники по три—четыре человека окружали русского солдата и отрубали последнему голову.^[97] Обезглавливали живых и мёртвых, после чего, вязали головы в торока и «с теми трофеями» возвращались, чтобы получить полагающиеся за русскую голову — 10 червонцев.^{[П 8][98]}

Красовский попытался прорваться к гибнущим стрелкам, но отделившись далеко от колонн, сам попал в окружение. Многие, находившиеся возле генерала стрелки, были изрублены. Сам Красовский с трудом отбивался тонкой офицерской шпагой.^[99] Находившийся при нём обер-аудитор Белов, сумел прорваться сквозь ряды атакующих персиян и сообщить, находившемуся не далеко, войсковому старшине Донского Сергеева полка Шурупову о критическом положении отрядного командира. Шурупов вместе с Беловым и 30-ю казаками^[6] (по другим данным с 50-ю^[99]) стремительной атакой пиками и шашками пробили кольцо окружения извне, истребив при этом многих куртинцев, чем спасли Красовского и, бывших при нём, нескольких офицеров и солдат, «не бывших в состоянии защищаться, по неимению патронов и по совершенному изнурению сил своих».^[6]

Окружение отряда Красовского

Меж тем, Аббас-Мирза приказал окружить отряд Красовского на открытой местности и, преградив дорогу, атаковать последнего всеми силами.^[6] Положение русского отряда становилось критическим. Картечные заряды, к тому времени, были все израсходованы, а утомлённые солдаты с трудом отбивали, производимые со всех сторон, яростные атаки персидской пехоты и кавалерии. Но в то время на помощь отряду Красовского, из монастыря вышел батальон севастопольцев и конная армянская сотня.^[4] Персияне, опасаясь оказаться зажатыми с двух сторон, отхлынули в стороны.

Расстроение русского отряда

В тот момент, когда дорога была очищена от неприятеля, отряд Красовского в панике бросился к монастырским воротам. Артиллерия, не надеясь на прикрытие, поскакала к монастырю. За ней, в полном беспорядке, бросились все остальные. Арьергард смешался с другими частями. С монастырских башен по неприятелю, преследовавшему бегущих, был открыт орудийный огонь.

При попытке восстановить порядок, погиб «молодой, даровитый» командир Крымского пехотного полка подполковник Головин. Он получил три пулевых ранения^[100] и скончался на месте.

В начавшейся катастрофе погиб командир Севастопольского пехотного полка майор Белозор. По отзыву участника того сражения Соболева: штаб-офицер погиб от «своего человеколюбия».^[101] Последний, ещё в предшествующих боях, отдал свою лошадь тяжелораненому офицеру, который впоследствии остался жив, а сам, «будучи слабого здоровья», изнемог, и ему пришлось помогать идти двум карабинёрам. Последние так же начали терять силы и сильно отстали от своих. Белозор сел на камень, достал кошелёк с деньгами и, протягивая его солдатам, сказал:

«Спасибо вам, братцы, за службу. А теперь спасайтесь, иначе вы все погибнете вместе со мной совершенно напрасно».^[99]

Персияне налетели на, сидячего на камне русского офицера и, сорвав эполеты, обезглавили его.

Командир 40-го егерского полка подполковник Шуйский получил пулевое ранение в руку навылет, но, несмотря на полученную рану, до конца пытался удержать строй.^[80]

Под стенами монастыря

Добравшись до стен монастыря, солдаты падали в тень. Когда к воротам подтянулись все оставшиеся колонны и был отдан приказ войти в монастырь, то пять егерей, обняв ружья, оставались лежать. Не имея ранений и контузий, солдаты умерли от истощения сил. В их подсумках не оставалось ни одного патрона.^[9][102]

Остатки русского отряда вошли в монастырь под колокольный звон и молебные песнопения. Эчмиадзинский архиепископ Нерсес Аштаракеци обратился ко всем с приветственной речью:

Горсть русских братьев пробилась к нам сквозь тридцатитысячную армию разъяренных врагов. Эта горсть стяжала себе бессмертную славу, и имя генерала Красовского останется навсегда незабвенным в летописях Эчмиадзина.[103]

Соединение Красовского с Лаптевым и Швецовым

После занятия Эчмиадзинского монастыря, Красовский тут же отправил в лагерь при Дженгули, в разное время, шесть местных армян с указанием, чтобы по прибытии осадной артиллерии генерал-майор Лаптев, вместе с 80-м Кабардинским пехотным полком полковника Швецова и четырьмя батарейными орудиями, выдвигался к Эчмиадзину. Условлено было — не доходя до Ошакана, остановиться на возвышенностях в 3-х верстах от монастыря и произвести по два выстрела из каждого орудия. В ответ должны были прозвучать выстрелы из монастыря. Данные действия должны были служить сигналом к выступлению Красовского, чтобы нанести поражение, оказавшейся между двух огней, персидской армии или принудить её к отступлению.

Двое из шести посланных Красовским лазутчиков, были пойманы и Аббас-Мирза, узнав о намерениях неприятеля, 19 августа отвёл свои войска за р. Зангу^[104] и расположился лагерем на неприступной, от природы, позиции в 20-ти верстах от Эривани и 15-ти верстах от русского лагеря при Дженгули, обнеся притом свой лагерь ретраншементом.

18 августа в лагерь при Дженгули прибыла осадная артиллерия с провиантским транспортом, состоящим почти из 2000 арб и повозок. Лаптев в точности выполнил указание Красовского и в ночь на 20 августа, взойдя на назначенную возвышенность, орудийными выстрелами подал сигнал. Однако в монастыре не знали, что Аббас-Мирза отвёл свои войска за р. Зангу и были удивлены, что Лаптев дошёл до назначенного места без перестрелок, посчитав за возможное, что все посланные Красовским лазутчики были перехвачены и персияне устроили засаду. В свою очередь Лаптев, не услышав ответных орудийных выстрелов, предположил, что монастырь взят персиянами, а отряд Красовского истреблен. Находясь в затруднительном состоянии, Лаптев чрез 10 минут решил произвести повторные выстрелы. На этот раз из монастыря всё-таки ответили орудийными выстрелами и Красовский, оставив в монастыре весь 40-ой егерский полк, вышел на встречу с Лаптевым и, соединившись с последним, утром направился в лагерь при Дженгули.^[105]

Последствия

После прошедших боёв, в попытках остановить и уничтожить отряд Красовского, войска Аббаса-Мирзы были, в определённой степени, деморализованы.^[106] Командующий всеми сарбазами Магмет-хан, получил два пулевых ранения.^[107] Под предлогом перевоза в крепости и по деревням раненых и погребения погибших, Аббас-Мирза недосчитывался большей части своей армии.

Вторжение персидской армии заставило изменить запланированный Паскевичем план кампании. Во второй половине августа Паскевич с главными силами планировал вторгнуться в Азербайджан и идти на Тавриз. Получив известия о вторжении Персидской армии в Эриванское ханство, Паскевич посчитал, что туда вторглась только часть персидских сил и войсковой отряд генерала Красовского в силах и сам справиться с неприятелем^[108], но 27 августа поступило подробное донесение об Аштаракской (Ошаканской) битве и Паскевич тут же приказал Лейб-Гвардии Сводному, Грузинскому гренадёрскому, Ширванскому пехотному, 7-му карабинёрному, Чугуевскому уланскому, Нижегородскому драгунскому, Донским казачьим Иловайского, Шамшева и Карпова полкам с 30-ю орудиями соединиться в Нахичевани^[109] и под своим началом общими силами выдвигаться на помощь отряду Красовского.^[110] Аббас-Мирза, не приняв боя, отошёл за Аракс и стал лагерем в 45-и верстах от Сардар-Абада при укреплении Кара-Кала. 5 сентября Паскевич прибыл в Эчмиадзин,^[111] а 7 сентября потребовал от Красовского подробного разъяснения, по поводу произошедшего.^[112] На следующий день Красовский отрапортовал отчёт.

14 сентября русские войска осадили Сардар-Абад, а через два дня к нему подошёл с осадной артиллерией Красовский. 18 сентября началась бомбардировка и в ночь на 20 сентября, персидский гарнизон покинул цитадель.

Капитуляция Эривани

24 сентября, после проведённой рекогносцировки, на военном совете был разработан план по захвату Эривани. Выступая на Эривань, Паскевич поручил командование войсками в Нахичевани генерал-лейтенанту князю Г. Эристову. Помощником последнего был назначен полковник Н. Муравьёв. Аббас-Мирза решил воспользоваться малочисленностью оставшейся группировки русских сил и захватить Нахичевань. Но к тому времени, когда персидский авангард уже находился в 7 верстах от Нахичеванской области, к Эристову подошло пополнение — до 4000 пехоты и 2000 кавалерии,^[113] после чего войска Аббаса-Мирзы были отброшены за Аракс.

Между тем в ночь на 26 сентября под Эриваньской крепостью начались осадные работы, а 28 сентября по ней был открыт огонь из 14-ти осадных орудий. 1 октября Эривань капитулировала.

В то время Аббас-Мирза со всеми силами находился под Хоем. После известия о взятии русскими войсками Эривани, Персидская армия была деморализована. Отряд Эристова находился в то время в Чорсе. Недостаток продовольствия вынуждал Эристова вернуться в Нахичевань, но Муравьёв убедил князя идти на Тавриз.
30 сентября русский отряд перешёл Аракс и вторгся в Азербайджан. Не встречая на своём пути сопротивления, отряд занял г. Маранд.
13 октября русский авангард под командованием Муравьёва без боя вошёл в Тавриз, а 19 октября туда прибыл и сам Паскевич.^[114]

Далее последовал Туркманчайский мирный договор, по результатам которого, Восточная Армения была присоединена к России.

Оценки битвы

Осуждение действий Красовского

Красовский А. И.

Действия Красовского, по спасению Эчмиадзина, были высоко оценены как верховными деятелями Закавказья, так и местным населением, солдатами и офицерами русской армии на Кавказе. Однако некоторые реакционные генералы не одобряли действий Красовского. Так, к примеру, командующий Кавказским корпусом генерал-адъютант И. Паскевич, испытывавший к тому личную неприязнь к генералу Красовскому,^[115] писал графу И. Дибичу:

Я был поставлен в недоумение — в каком виде я должен представить реляцию генерала Красовского. Препроводив ее без всяких суждений своих, я дал бы повод думать, что оправдываю действия Красовского и признав изложение их в полной мере справедливыми; присовокупив же замечания свои, я боялся упрека, что строго разбираю поступки моего подчиненного, и без того обвиняемого самими обстоятельствами.[116]

В своём рапорте от августа 1827 года Николаю I Паскевич доносил:

Красовский вместо того, чтобы, по прибытии осадной артиллерии, прикрываемой достаточным количеством войска, с совокупными силами идти на неприятеля и разбить его, с какою-то неизвинительною торопливостью пошёл не более как с 4-мя батальонами к Эчмиадзинскому монастырю...[20]

Паскевич И. Ф.

По мнению В. Потто:

Все доводы Паскевича блекнут, однако, перед тем фактом, что Кабардинский полк прибыл к Дженгулям только 18 числа, то есть, что битва могла произойти в этом случае только двумя-тремя днями позже, а в это время Эчмиадзин мог быть взят приступом, что нанесло бы неисправимый вред всей кампании, как материальный, так и нравственный, а, быть может, и дало бы Аббас-Мирзе возможность исполнить свой план — проникнуть в Грузию.[116]

В заключение своего рапорта Николаю I, Паскевич, всё-таки, писал:

...Почитаю долгом повергнуть всемилостивейшему воззрению В. И. В. подвиги храбрости, оказанные войском под командою ген. Красовского. Ту же неустрашимость он и сам с ними разделял в полной мере, ранен в плечо с повреждением кости и хотя не доказал в себе способностей к отдельному командованию, но сражение 17-го есть новый опыт Русской смелости в опасностях неизбежных.[117]

На военном совете, проведённом 8 сентября, о ходе кампании Паскевич выдвинул на рассмотрение рапорты Красовского об Ошаканском сражении, для сбора голосов против последнего. На том совете присутствовал архиепископ Нерсес Аштаракеци, который не замедлил вступиться за «героя» Ошаканского сражения. Выступая, Нерсес говорил:

Нерсес Аштаракеци

Я буду жаловаться императору и как верный ученик святого Евангелия доведу всю справедливость. Согласно моей обязанности, я ранее дал совет Вам осадить Эриванскую крепость и если бы Бог помог, то затем Нахичеван, Аббас-Абад и Сардар-Абад сдались бы без боя, поскольку Эриванская крепость является ключом ко всем крепостям области. Вы не пожелали меня слушать…
Генерал Красовский пришёл не только для защиты монастыря, хотя Эчмиадзин немало услуг оказал императорскому войску. Когда войско имело большую потребность в хлебе, Эчмиадзин из потайного амбара выделил 20 тысяч пудов зерна. Наше братство не пожалело последней копейки, чтобы по христиански и по братски предоставить всё, что могло…
300 солдат могли бы противостоять 60-тысячной [30 тысяч] армии Аббаса-Мирзы?…^[118]

Мнение Аштаракеци было поддержано начальником штаба генералом Павлом Сухтеленом и графом Александром Бенкендорфом.^[119] Ни один из участников той битвы не дал свой голос против Красовского.^[120] Отношение подчинённых к последнему можно судить по письму, в котором офицеры 20-й пехотной дивизии писали, что своим спасением отряд обязан мужеству Красовского.^[121]

В декабре Николай I просил Красовского дать подробное описание битвы, произошедшей 17 августа, с отдельным описанием подвигов каждого отличившегося. Так же царь потребовал сведения о семьях всех чиновников, убитых и тяжелораненых в той битве.^[122]

Прочитав реляцию об Ошаканском сражении, Николай I собственноручно написал:

Дать Красовскому орден св. Владимира 2-го класса.[123]

Победа или поражение

В то время вопрос о том было ли Ошаканское сражение победой русского войска или поражением — оставался дискуссионным.

В своих «Воспоминаниях» В. Андреев писал:

…Вместо Тавриза, он [Паскевич] должен был неожиданно идти поспешно с главными силами своего корпуса обратно к Эривани на выручку отряда генерал-лейтенанта Красовского, разбитого на Аштараке войсками Аббас-Мирзы.[124]

Подытоживая, там же Андреев писал:

...Персидская война ведена так для нас счастливо, что не следует скрывать и неудач, которых было всего две — в Герюсах и под Аштараком.[46]

С. Минасян, повествуя о роли армян, служивших в персидской армии, писал:

Не в меньшей степени персы обязаны своей победой умелому руководству Зограб-хана и Юсуф-хана Амир-топхане…[95]

Однако беря во внимание тот факт, что ни одного знамени не было потеряно и все орудия были спасены^[120], а также и то, что задача была выполнена и Аббас-Мирза снял осаду монастыря — большинство российских и армянских исследователей не допускают возможности оценивать битву как поражение русского войска.

В. Потто, затрудняясь дать определённый результат битвы, считал, что всё движение Красовского представляло собой скорее удачно выполненное наступление на неприятеля, осаждавшего Эчмиадзин, чем отступление от него, хотя и сопровождавшееся большими потерями для русских. Что касается персидской армии, то Потто писал:

Персияне должны были чувствовать себя потерпевшими если не поражение, невозможное при их превосходстве сил, то несомненную неудачу… они сами отступили от Эчмиадзина, отчаявшись в успехе предпринятого плана войны.[125]

Декабрист и писатель Александр Бестужев в своём письме братьям от 20 августа 1830 года в Дербент писал:

...видел горестную дорогу, по которой шёл к Эчмиадзину Красовский, где легло столько русских, не побеждённых, но утомлённых.[126]

Память

Установление памятника

Вскоре после Ошаканского сражения по инициативе Нерсеса Аштаракеци и генерала Красовского было задумано возвести памятник «Русским воинам-спасителям Первопрестольного Эчмиадзина». Однако, из-за трений с графом Паскевичем, оба первых вынуждены были на время покинуть Восточную Армению.^[13]

Памятник-обелиск в честь Ошаканской битвы

В 1831 году престарелый Католикос всех армян Епрем I Зорагехци, «выражая желания, чувства и думы армянской общественности», поднял вопрос о возведении памятника.^[13] Зорагехци обратился по этому поводу к генерал-лейтенанту Н. Панкратьеву. Последний, в свою очередь направил князю А. Чернышёву письмо следующего содержания:

Письмо генерал-лейтенанта Панкратьева князю Чернышёву в С.-Петербург от 6 августа 1831 года:
Патриарх Ефрем, желая сохранить в памяти доблесть воинов российских, павших за спасение Эчмиадзина 17 августа 1827 года, просит моего предстательства об исходатайствовании ему разрешения соорудить иждивением монастыря памятник сим воинам в 4-х верстах от Эчмиадзина, между монастырём и дер. Ушаганом. На медных досках, врезанных в пьедестал, патриарх желает означить имена главного и прочих частей начальников, равно и названия полков и артиллерии, кои находились в составе войска, сражавшихся 17-го августа 1827 года для спасения монастыря Эчмиадзинского.
Имея честь представить при этом на благоусмотрение рисунок сему предполагаемому памятнику, прошу В. С. на сооружение онаго испросить Величайшее Г. И. соизволение.^[127]

1 сентября 1831 года вышло «Высочайшее утверждение» о возведении памятника.^[103]

В 1833—1834 гг. по проекту инженер-поручика Компанейского, на средства монастыря и местных жителей, в километре от Эчмиадзина на пути к Ошакану был воздвигнут памятник-обелиск.

Памятник был построен из местного красного туфа и имеет высоту 25 метров.
В пьедестал были врезаны медные доски, на которых начертаны имена начальников войсковых частей, названия полков и артиллерии, «которые сражались в день 17 августа для спасения Эчмиадзинской святыни».^[128]

17 августа патриархом было утверждено ежегодное отправление во всех армянских церквях — благодарственного молебствия Богу сил.^[13]

Открытие Памятного комплекса

Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

19 апреля 2011 года произошла торжественная церемония открытия Памятного комплекса «русским воинам-спасителям Первопрестольного Эчмиадзина, павшим в Ошаканской битве 17 августа 1827 года». В церемонии принимали участие, находившийся с визитом в Армении, руководитель Администрации Президента России Сергей Нарышкин и руководитель Аппарата Президента Армении Карен Карапетян.

Сергей Нарышкин, поблагодарив от имени русского народа руководство и народ Армении за бережное отношение к памяти русских воинов-освободителей, сказал:

«Искренне рад присутствовать на открытии этого величественного монумента русским воинам, отдавшим жизни за освобождение Армении»^{[с 3]}.

На открытии также присутствовали министры и главы администраций России и Армении, участвовавшие в «Первом российско-армянском межрегиональном форуме», происходившем в Ереване 18-20 апреля.

• 
• 
• 
• 
• 

Примечания

1. ↑ Евдоким Емельянович Лачинов после восстания декабристов был разжалован из офицеров Генштаба в рядовые и сослан на Кавказ, где проходил службу в составе 39-го егерского полка.
2. ↑ Выявленным шпионам, работавшим на русских, отрезали нос, уши; выкалывали глаза, сдирали с лица кожу, отрубали пятки…
3. ↑ 20-я пехотная дивизия на тот момент состояла из новобранцев, не имевших боевого опыта. Боевое крещение им предстояло пройти в боях с превосходящими силами персидской армии.
4. ↑ Юсуф-хан — Цатур (Минас) Майинян (армянин по происхождению) сам находился на шахской службе и, прошедши курс обучения европейским методам ведения боевых действий, достиг высших командных постов в персидской армии и был назначен правителем провинции Арагистан.
5. ↑ Впоследствии оказалось, что в провиантской ведомости была допущена ошибка адъютанта, который принял графу, показывающую крупу, за графу, в которой значились сухари или мука. В действительности же продовольствия в Эчмиадзине было в достатке.
6. ↑ В монастыре Осипову была сделана операция, и в дальнейшем он находился под особым попечением Красовского.
7. ↑ Русское правительство единовременно выплатило Акопу Арутюнову 10 червонцев и назначило пожизненную пенсию в 100 рублей.
8. ↑ Перед боем Аббас-Мирза обещал за каждую русскую голову вознаграждение в 10 червонцев. Впоследствии большинство тел русских солдат были собраны обезглавленными.

Источники

1. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 231 (463)
2. ↑ Соболев М., 1828, с. 25
3. ↑ ^{1 2} Хачикян А. Э., 2009, с. Г. XIII, § 2
4. ↑ ^{1 2 3 4} Тунян В. Г., 2007, с. 41
5. ↑ Нерсисян М. Г., 1975, с. 41—42
6. ↑ ^{1 2 3 4} Нерсисян М. Г., 1978, с. 251
7. ↑ Зубов П. П., 1837, с. 153
8. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 40—41
9. ↑ ^{1 2 3} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 238 (478)
10. ↑ Алавердянц М. Я., 1912, с. 16
11. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 238—239 (478—479)
12. ↑ ^{1 2 3 4} Baddeley J. F., 2011 (репринт 1908 г.), с. Г. 11
13. ↑ ^{1 2 3 4} Нерсисян М. Г., 1978, с. 242
14. ↑ Григорян З. Т., 1959, с. 112
15. ↑ Бобровский П. О., 1895, с. 102
16. ↑ УРВК, 1906, с. 274
17. ↑ ^{1 2 3} Нерсисян М. Г., 1975, с. 41
18. ↑ Керсновский А. А., 1993 (репринт 1910 г.), с. 100
19. ↑ Бобровский П. О., 1895, с. 105
20. ↑ ^{1 2 3} АКАК, 1878, с. 560, № 517
21. ↑ Шишкевич М. И., 1911, с. 66
22. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 226 (452—453)
23. ↑ ^{1 2 3 4} Тунян В. Г., 2007, с. 40
24. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 37
25. ↑ Соболев М., 1828, с. 10
26. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 226 (454)
27. ↑ ^{1 2} УРВК, 1906, с. 275
28. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 227 (454)
29. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 227 (455)
30. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 38
31. ↑ Дорожные записки, 1828, с. 562
32. ↑ ^{1 2} Нерсисян М. Г., 1978, с. 244
33. ↑ ^{1 2} Тунян В. Г., 2007, с. 39
34. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 228 (457—458)
35. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 227 (456)
36. ↑ Соболев М., 1828, с. 14
37. ↑ Бобровский П. О., 1895, с. 106
38. ↑ Шишов А. В., 2007, с. 264
39. ↑ ^{1 2} УРВК, 1906, с. 276
40. ↑ ^{1 2 3 4} ХУВД, 1911, с. 59
41. ↑ Зубов П. П., 1836, с. 149
42. ↑ Нерсисян М. Г., 1978, с. 245
43. ↑ Минасян С., 2003, с. 234
44. ↑ ^{1 2 3 4} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 231 (464)
45. ↑ Соболев М., 1828, с. 24
46. ↑ ^{1 2} Андреев В., 1876, с. 29
47. ↑ Андреев В., 1876, с. 31
48. ↑ Красовский А. И., 1901, с. 15
49. ↑ Красовский А. И., 1901, с. 16
50. ↑ УРВК, 1906, с. 279
51. ↑ Гурьянов И. Г., 1831, с. 80
52. ↑ Зубов П. П., 1837, с. 151
53. ↑ Monteith W., 1856, с. 126
54. ↑ Казбек Г., 1865, с. 103
55. ↑ Андреев В., 1876, с. 30
56. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 232 (466)
57. ↑ Лацинский А. С., 1891, с. 163
58. ↑ Бобровский П. О., 1895, с. 107
59. ↑ Baddeley J. F., 2011 (репринт 1908 г.), с. 107
60. ↑ Григорян З. Т., 1959, с. 111
61. ↑ Шишов А. В., 2007, с. 265
62. ↑ Ибрагимбейли Х. М., 1969, с. 203—204
63. ↑ Соболев М., 1828, с. 26
64. ↑ ^{1 2 3} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 234 (469)
65. ↑ Соболев М., 1828, с. 27
66. ↑ Соболев М., 1828, с. 27—28
67. ↑ Соболев М., 1828, с. 28
68. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 234 (470)
69. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 29
70. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 234—235 (471)
71. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 31
72. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 235 (471)
73. ↑ Соболев М., 1828, с. 29—30
74. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 235 (471—472)
75. ↑ Соболев М., 1828, с. 30
76. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 235 (472)
77. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 33
78. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 32
79. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 238 (477—478)
80. ↑ ^{1 2} Нерсисян М. Г., 1978, с. 252
81. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 235 (478)
82. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 235 (473)
83. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 34
84. ↑ Красовский А. И., 1901, с. 22
85. ↑ УРВК, 1906, с. 283
86. ↑ ^{1 2} Нерсисян М. Г., 1978, с. 250
87. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 236 (473)
88. ↑ Нерсисян М. Г., 1978, с. 249
89. ↑ ^{1 2 3 4} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 236 (474)
90. ↑ Нерсисян М. Г., 1978, с. 249, 252
91. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 236 (474—475)
92. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 237 (475)
93. ↑ Соболев М., 1828, с. 35
94. ↑ АКАК, 1878, с. 492, № 539
95. ↑ ^{1 2} Минасян С., 2003, с. 238
96. ↑ ^{1 2 3} Соболев М., 1828, с. 37
97. ↑ ^{1 2} Соболев М., 1828, с. 38
98. ↑ УРВК, 1906, с. 285
99. ↑ ^{1 2 3} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 238 (477)
100. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 237 (476)
101. ↑ Соболев М., 1828, с. 39
102. ↑ Соболев М., 1828, с. 38—39
103. ↑ ^{1 2} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 239 (479)
104. ↑ Зубов П. П., 1836, с. 155
105. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 240—241 (482—483)
106. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 42
107. ↑ Нерсисян М. Г., 1978, с. 255
108. ↑ Шишкевич М. И., 1911, с. 67
109. ↑ ХУВД, 1911, с. 60
110. ↑ Зубов П. П., 1837, с. 155
111. ↑ Зубов П. П., 1836, с. 156
112. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 43
113. ↑ Шишкевич М. И., 1911, с. 68
114. ↑ Шишкевич М. И., 1911, с. 69
115. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 240 (480)
116. ↑ ^{1 2} Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 240 (481)
117. ↑ АКАК, 1878, с. 561, № 517
118. ↑ ПВА, 1978, с. 320, № 194
119. ↑ Тунян В. Г., 2007, с. 44
120. ↑ ^{1 2} УРВК, 1906, с. 288
121. ↑ УРВК, 1906, с. 288—289
122. ↑ Красовский А. И., 1901, с. 51
123. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 240 (482)
124. ↑ Андреев В., 1876, с. 28
125. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 239 (480)
126. ↑ Бестужев А. А., 1870, с. 500
127. ↑ АКАК, 1878, с. 958, № 932
128. ↑ Потто В. А., 2007 (репринт 1888 г.), с. 239 (478)

Литература

• Baddeley J. F. Завоевание Кавказа русскими. 1720–1860 = The Russian conquest of the Caucasus. 1720–1860 / Под ред. Л. И. Глебовской / Перевод с английского Л. А. Калашниковой. — М.: Центрполиграф, 2011 (репринт 1908 г.). — 352 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-227-02749-8
• Monteith W. Kars and Erzeroum: With the Campaigns of Prince Paskiewitch, in 1828 and 1829; and an Account of the Conquests of Russia Beyond the Caucasus from the . to the Treaty of Turcoman Chie and Adrianople. — London: Printed by Spottiswoode & Co ., 1856. — 360 p. — ISBN 978-5-8740-8746-3
• Акты, собранные Кавказской археографической комиссией // в 12 томах / Под ред. А. П. Берже. — Тифлис: Тип. Гл. Упр. Наместника Кавказского, 1878. — Т. 7. — 994 с.
• Алавердянц М. Я. Граф И. Ф. Паскевич-Эриванский и его деятельность на Кавказе в очерках армянского историка 1782–1912. — СПб.: Худ.-граф. ателье и печ. М. Пивоварского и А. Типографа, 1912. — 27 с.
• Андреев В. Воспоминания из кавказской старины // Чернявский. Кавказский сборник : журнал. — Тифлис: Военно-исторический отдел Штаба Кавказского военного округа, 1876. — Т. 1.
• Бестужев А. А. Изданные письма его к матери, сёстрам и братьям // М. Н. Катков. Русский вестник : журнал. — М.: Ун. тип. (Катков и К°), 1870. — Т. 87.
• Бобровский П. О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет (1642–1892) // в 7 томах = Исторiя 13-го Лейбъ-Гренадерскаго Эриванскаго Его Величества полка за 250 лѣтъ. — СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1895. — Т. (Ч.) 4. — 588 с.
• Гизетти А. Л. Сборник сведений о потерях Кавказских войск во время войн Кавказско-горской, персидских, турецких и в Закаспийском крае. 1801–1885 гг. = Сборникъ свѣдѣнiй о потеряхъ Кавказскихъ войскъ во время войнъ Кавказско-горской, персидскихъ, турецкихъ и въ Закаспiйскомъ краѣ. 1801–1885 г.г. — Тифлис: Тип. Я. И. Либермана, 1901. — 230 с.
• Григорян З. Т. Присоединение Восточной Армении к России в нач. XIX века / Под ред. Л. Лазаревича. — М.: Соцэкгиз, 1959. — 187 с. — 8000 экз.
• Гурьянов И. Г. Знаменитые черты из жизни и военные подвиги фельдмаршала графа Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского // в 3 частях = Знаменитыя черты изъ жизни и военные подвиги фельдмаршала графа Ивана Ѳедоровича Паскевича-Эриванскаго / Под ред. Снегирёва. — М.: Тип. Н. Степанова, 1831. — Т. (Ч.) 1.
• Дневник генерала Красовского 1826–1828 гг. // Под ред. В. А. Потто. Кавказский сборник : журнал. — Тифлис: Военно-исторический отдел Штаба Кавказского военного округа, 1901. — Т. 22.
• Дневники и записки Е. Е. Лачинова. Ч. 1 // Декабристы об Армении и Закавказье (Сборник документов и материалов) / Под ред. М. Г. Нерсисяна. — Ереван: АН Армянской ССР, 1985. — 408 с. — ISBN 9781000629637
• Зубов П. П. Персидская война в царствование императора Николая I = Персидская война въ царствованiе императора Николая I / Под ред. А. В. Никитенко. — СПб.: Типография К. Вингебера, 1837. — 269 с. — ISBN 978-5-458-10431-9
• Зубов П. П. Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800 по 1834 год = Подвиги русскихъ воиновъ въ странахъ кавказскихъ съ 1800 по 1834 годъ / Под ред. П. Гаевского. — 2-е изд. — СПб., 1836. — Т. 2. — 279 с.
• Ибрагимбейли Х. М. Россия и Азербайджан в первой трети XIX века / Отв. ред. Н. А. Халфин. — М.: Наука (Главная редакция восточной литературы), 1969. — 286 с. — (Из военно-политической истории).
• Казбек Г. Военная история Грузинского гренадерского Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича полка, в связи с историей Кавказской войны = Военная исторiя Грузинскаго гренадерскаго Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Константина Николаевича полка, въ связи съ исторiей Кавказской войны. — Тифлис: Тип. Моликова и К°, 1865. — 298 с.
• Керсновский А. А. История русской армии // в 4 томах / Под ред. В. Купцовой. — М.: Голос, 1993 (репринт 1910 г.). — Т. 2. — 336 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-7055-0864-6
• Лацинский А. С. Хронология русской военной истории. Хронологический указатель войн, сражений и дел, в которых участвовали русские войска от Петра I до новейшего времени. — СПб.: Тип. Департамента Уделов, 1891. — 291 с.
• Минасян С. Роль армян в персидской армии в первой половине XIX века // Историко-филологический журнал. — Ереван, 2003. — № 1.
• Нерсисян М. Г. Декабристы в Армении в 1826–1828 гг. = Դեկաբրիստները Հայաստանում 1826–1828 թթ.. — Букинистическое издание. — 1975. — 267 с.
• Нерсисян М. Г. Ценный первоисточник об Ошаканской битве = Արժեքավոր սկզբնաղբյուր Օշականի ճակատամարտի մասին // Историко-филологический журнал. — Ереван: АН Армянской ССР, 1978. — № 1 (80).
• Отрывок из Дневника путешествия для осмотра Эриванской области // Н. А. Полевой. Московский телеграф : журнал. — М., 1828. — Т. 19. — № 4.
• Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях // в 5 томах = Кавказская война въ отдѣльныхъ очеркахъ, эпизодахъ, легендахъ и бiографияхъ. — М.: Центрполиграф (В. А. Березовского), 2007 (репринт 1888 г.). — Т. 3 — Персидская война 1826–1828 гг.. — 790 с. — ISBN 978-5-9524-3154-6
• В. А. Потто, Аверьянов П. И. и Томкеев В. И. Утверждение Русского владычества на Кавказе // в 4 томах / Под ред. В. А. Потто. — Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1906. — Т. 4, Ч. 1. — 354 с. — ISBN 978-5-458-23700-0
• Присоединение Восточной Армении к России // в 2 томах / Под ред. Ц. П. Агаяна. — Ереван, 1978. — Т. 2.
• Соболев М. Несколько дней из моего Журнала во время Персидской кампании = Нѣсколько дней изъ моего журнала, во время Персидской кампанiи // Н. А. Полевой. Московский телеграф : журнал. — М., 1828. — Т. 21. — № 9.
• Тунян В. Г. «Защитник отечества» – Католикос всех армян Нерсес Аштаракеци 1826–1857 / Под ред. Ж. С. Сейраняна. — Ереван: Св. Эчмиадзин, 2007. — 440 с.
• Хачикян А. Э. История Армении (краткий очерк). — Ереван: Эдит Принт, 2009. — 272 с. — 1500 экз. — ISBN 978-9939-52-083-4
• Хронологический указатель военных действий русской армии и флота // в 5 томах. — СПб.: Военная Типография, 1911. — Т. 3. 1826–1854 годы. — 207 с.
• Шишкевич М. И. Глава 7. Персидская война 1826 года. Ермолов и Паскевич (очерк генштаба генерал-майора Шишкевича М. И.) // История русской армии и флота / Под ред. А. С. Гришинского и В. П. Никольского. — М.: Образование, 1911. — Т. 6. Покорение Кавказа. Персидские и кавказские войны. — 197 с.
• Шишов А. В. Схватка за Кавказ XVI – XXI века / Гл. ред. С. Н. Дмитриев. — М.: Вече, 2007. — 480 с. — (Военные тайны России). — 3000 экз. — ISBN 978-5-9533-2236-2

Ссылки

1. ↑ ARMENICA.info // История Армении // Присоединение Восточной Армении к России / 2. Освобождение Восточной Армении от ханского ига
2. ↑ Благовест-инфо
3. ↑ NeoNews «Дело чести»